Навязанный порыв любви охватил даже местную уборщицу, которая и без того была просветленной. Она была влюблена в домашние растения и следила за цветами в горшках на территории этой базы. Цветы изначально предназначались для экспериментов, но про них быстро забыли все, кроме нее. Так вот, хохоча и подергиваясь, бедная женщина подлетела к своему любимому цветку, который, как ей показалось, неожиданно ожил и принялся пытаться укусить ее. Нежные белые соцветия превратились в гнилые акульи зубы и жадно клацали в воздушном пространстве, пытаясь зацепить несчастную уборщицу. Женщина почувствовала неладное. Она опустилась на землю, все так же смеясь и содрогаясь в конвльсиях, и принялась искать свои тапочки, которые соскочили с нее во время полета. Увидев один из них, она попыталась рывками дотянуться до него рукой, но неожиданно с тапком произошла та же трансформация: он ожил, озверел и начал бегать, клацая гнилыми зубами. Это окончательно расстроило несчастную женщину, она подняла с пола выпавший офицерский пистолет и стала стрелять во все стороны. Моментально к ней стянулось несколько палочников, но на их внушения уборщица не поддавалась, раскалывая их худощавые головы суровой физикой твердых металлов.
В эти минуты люди вдруг стали приходить в себя, падая при этом с разных высот на голый бетонный пол. Смех прекратился, и теперь слышна была только непрекращающаяся беспорядочная стрельба. Пистолет – панацея для офицера, и при таком удачном случае люди прибегли к эффективной солдатской терапии. Стреляя во все стороны, офицеры опять начали смеяться. Истерия закончилась вместе с патронами в обоймах. На полу лежало два трупа палочников и пятнадцать человеческих тел. Люди забили тревогу. Они быстро смекнули, что инопланетяне просто так не отстанут, и стали отдавать бесчисленные приказы о мобилизации и готовности к бою по всем каналам связи, которые были в их арсенале.
Такой же приказ поступил и в воинскую часть того солдата, которого Ли увидел впереди себя, когда уже ночью прокрадывался между домов и заборов. Солдат, романтично посвистывая, срал за кустом и мучил соломинку во рту.
Туман окутывал влагой лесное пространство. Лунный свет боролся с мелкими далеких городских и фонарных огней. Ли скрывался под деревом, наблюдая за жертвой, словно дикий хищник. Аккуратно совершая легкие движения, он следил за своим дыханием, не отрывая взгляд от солдата. «Необходимо замаскироваться, ― думал он. – Оглушу бедолагу и натяну его одежду, так будет безопасней тут передвигаться».
Надо отметить, что Ли помимо того, что никогда ничего не крал (ну кроме тех двух случаев ― с лодкой и кубиком), тем более никогда никого не убивал. Что происходило с ним в этот момент, он сам не понимал. Ли не боялся сейчас ничего, но очень беспокоился за свою жизнь и с удивлением для себя отмечал, какие странные мысли приходят в его голову. Сейчас он внушил себе, что в таком виде долго не протянет, поэтому нужно срочно раздобыть военную форму, чтобы не выделяться среди вояк. А ради своей безопасности он готов был пойти на любые жертвы. Ли даже не задумывался о том, что сделает кому-то больно или, не дай Бог, прервет чью-то жизнь. В нем сработала встроенная программа самосохранения, расфасовав приоритеты на свое корыстное усмотрение.
Ли аккуратно приподнял гнилое, тяжелое, сырое полено и, не спуская с жертвы глаз, выставил его перед собой. Ли представил себе, что он огромный кабан, защищающий себя и свою территорию от наглого вторжения. И с этими мыслями, как свирепый вепрь, он понесся на беззаботного засранца. Солдат, похоже, и впрямь увидел огромного вепря, так как, оглянувшись на шорох, упал голой задницей в собственное дерьмо и при этом подавился соломинкой. В эту секунду Ли нанес сокрушительный удар, и солдат упал без сознания, орошая опавшие листья багровым соком своих кровеносных сосудов.
«Слава богу, штаны чистые», ― обрадовался Ли, раздевая жертву.
Быстро переодевшись, он более уверенным шагом двинулся дальше, держа путь на одинокие отголоски человеческой речи и огонь костра, который проглядывал между голых деревьев. Спокойная, звездно-лунная ночь придала уверенности новоиспеченному солдату армии освобождения. Приближаясь к солдатам, Ли все больше и больше сам начинал верить в то, что он один из них, новобранец, переведенный буквально только что из другого отряда. Насвистывая сворованный мотив и вороша во рту соломинку, Ли стал точной копией только что убитого им солдата. Его походка изменилась, настроение стало игривым и самоуверенным. Он выбрался из пролеска и присел на скамейку под ветхой сливой с редкими ветками. Он сидел и поглаживал приклад своего ружья, размышляя над дальнейшими действиями.
Между тем, инопланетное облако исчезло (скорее всего, переместилось в северном направлении). Разрушения, которые оставили после себя зеленые палочники, скручивали Ли изнутри как лебедка трос.
– Отбой! – крикнул офицер солдатам, мечтающим у костра. ― Всем спать!
– Ты, придурок! ― он указал на Ли. – Останешься в карауле.
– Есть! – вскочил Ли.
Солдаты медленно разбредались по палаткам, а Ли стоял по стойке смирно и ждал, когда последний человек скроется от его глаз.
Когда стало совсем тихо и из палаток начали раздаваться звуки сопения, храпа и свиста, Ли перекусил уставшим бутербродом и, робко рыгая, двинулся обратно в сторону железной дороги.
Оглядываясь по сторонам и ища хоть одного живого человека, он боялся, что его поймают и назовут дезертиром. Но этого не произошло. Вокруг была тишина, никого не было. Серость ночного пейзажа раскрашивалась хвостами и голосами ночных лесных птиц, а также редкими бордовыми тушами вывернутых наизнанку людей. Приближаясь к железной дороге, Ли заметил, что его сошедший с рельс поезд так и лежит на путях, рельсы завалены металлическим мусором, а вокруг будто никому нет дела до этой катастрофы. Ли решил двинуться дальше по путям. В своей новой солдатской форме, он вдруг начал ощущать ответственность за происходящие события и свой долг перед обществом в защите и обеспечения безопасности.
«Никогда не думал, что стану воином, но достаточно надеть одежду воина, и ты уже он», – размышлял Ли в пути.
Пройдя километра два, он наткнулся на рабочих, ковырявшихся вокруг дряхлой дрезины. Двое жирных ленивых мужиков еле двигались в ночи под тухлым светом фонаря, создавая впечатление полнейшего отсутствия интереса к чему-либо вообще. Их тела напоминали туши тюленей, валяющихся на камнях и пытающихся перевалиться с боку на бок.
– Извините, возьмите меня с собой, куда вы едете? – обратился Ли.
– Мы никуда не едем. Поломались, не видишь что ли?
– Вижу. А что, как попасть в цивилизацию?
– Куда? – расхохотались мужики, один как сова, второй как ишак. ― Погоди, а ты, что, дезертир, что ли?
– Не твое дело, ― почувствовав власть и уверенность в собственных силах агрессивно кинул Ли. ― В город как попасть?
– Дальше иди, будет тебе город.
Ли прибавил шагу: «С этими уродами мне точно не по пути». Не зная усталости Ли шел всю ночь по рельсам.
Светало. Утро беспощадно вгрызалось во временную ткань местного пространства, озаряя тонким светом и пробуждая на шалости всю окружающую фауну. Ловко шагая и считая шпалы, Ли так увлекся, что чуть не сбил сидящую на рельсах старушку, которая ковырялась в своем коробе в поисках пирожков или чего-то еще. Ли встал напротив нее, немного спустившись с насыпи, чтобы соблюдать этикет дистанции. Старуха выглядела очень необычно: она была низкого роста, с небольшим горбом, скорее не одета, а замотана в серые грязные платки. Внешним видом она больше напоминала бомжа, но в ее повадках, движениях и особенно во взгляде читалось невероятное благородство, духовность и даже святость. Загадочности старушечьей фигуре придавали четыре животных. На плече элегантно восседала сова, которая вела себя неподвижно и, как гироскоп, все время держала вертикаль, даже когда старуха наклонялась. Вокруг ног женщины вились две маленькие кошки с яркими зелеными глазами, одна черно-красного, другая голубого окраса. А из-под платков периодически выглядывал красно-зеленый змей, который вился вокруг тела старухи под ее одеждой.
Ли стоял в недоумении, изучая женщину и до конца не понимая, кто же все-таки перед ним находится.
– Здравствуйте, ― смущенно начал он, ― как вы сюда забрели? Может, вам помощь нужна?
Из-под грузного капюшона раздался скрипучий старушечий голос:
– Как тебя зовут, юноша?
– Мое имя Ли, – ответил он.
– А куда ты движешься?
– В город хочу попасть, а то тут бесовщина какая-то.
Старуха сверлила глаза Ли так, что они начали слезиться, а в ноги проступила легкая усталость. Ему захотелось сесть рядом.
